Уже давно замечено, что обряды перехода играют значительную роль в жизни религиозного человека.¹ Разумеется, самым ярким примером обряда перехода является посвящение по достижении половой зрелости, переход из одной возрастной категории в другую (от детства или юношества к зрелости). Но к обрядам перехода могут быть отнесены также и те, что совершаются при рождении, бракосочетании, смерти. Можно сказать, что в каждом из этих случаев речь идет о неком посвящении, так как во всех случаях происходит коренная перемена онтологического состояния или общественного статуса. Новорожденный ребенок обладает лишь физической сущностью; он еще не признан семьей и не принят в общество. Статус "живущего" ему придают обряды, совершаемые сразу же после родов; только благодаря этим обрядам он включается в сообщество живущих.

Бракосочетание - это тоже один из случаев перехода из одной социорелигиозной группы в другую. Молодой муж выходит из состава холостяков и попадает с этого момента в категорию "глав семьи". Всякое бракосочетание таит в себе некоторое напряжение и опасность; оно способно вызвать кризис, поэтому совершается через обряд перехода. Греки называли бракосочетание словом telos, освящение, а брачный ритуал напоминал мистерии.

Что касается смерти, то здесь мы наблюдаем значительно более сложные обряды, ведь речь идет не о каком-то "естественном явлении" (жизнь или душа покидает тело), а об одновременном изменении как онтологического состояния, так и общественного положения: умирающий должен пройти через ряд испытаний, от которых зависит его загробная судьба, но кроме этого он должен быть принят сообществом мертвых и признан как один из них. У некоторых народов лишь ритуальное погребение является свидетельством смерти: тот, кто не был похоронен так, как требует обычай, не считается мертвым. У других народов смерть кого-либо признается действительной только после совершения погребальных церемоний или после того, как душа усопшего была ритуально введена в новое жилище, в иной мир, и была принята там сообществом мертвых.

Для нерелигиозного человека рождение, брак, смерть представляют собой всего лишь события, затрагивающие жизнь конкретного индивида и его семьи; реже, если речь идет о политических или государственных деятелях, они становятся фактами, имеющими общественную значимость. С точки зрения нерелигиозного восприятия бытия, все эти переходы утратили ритуальный характер; они не означают более ничего кроме конкретного акта рождения, смерти, официально признанного брачного союза. Добавим, однако, что воинствующий атеистический опыт всей жизни встречается в чистом виде довольно редко даже в наиболее обмирщенных обществах. Возможно, что такой абсолютно нерелигиозный опыт получит большее распространение в более или менее отдаленном будущем; но сегодня он еще встречается нечасто. В светском обществе мы прежде всего сталкиваемся с полным лишением священности актов смерти, бракосочетания, рождения, но, как мы вскоре покажем, там сохраняются смутные воспоминания и ностальгия о низвергнутом религиозном поведении.

Что касается собственно ритуалов посвящения - инициации, то необходимо прежде всего провести грань между посвящениями по случаю достижения зрелости (возрастными посвящениями) и церемониями вступления в какой-либо тайный союз: наиболее существенное различие заключается в том, что все подростки должны пройти возрастные посвящения, в то время как тайные общества доступны лишь определенному кругу взрослых.

Представляется, что инициации по случаю зрелости были введены в более древние времена, чем посвящения в тайные союзы: они получили более широкое распространение и отмечаются на самых архаических уровнях развития культуры, например у австралийцев и жителей Огненной Земли. Мы не собираемся описывать здесь церемонии инициации во всей их полноте и сложности. Единственное, что нас интересует, это то, что, начиная с древнейших стадий развития культуры, посвящение играет основополагающую роль в религиозном формировании человека, особенно если оно состоит в изменении онтологического состояния неофита. Этот факт представляется нам весьма важным для понимания религиозного человека: он показывает нам, что человек первобытных обществ не считал себя "завершенным", пока находился на "данном" ему естественном уровне существования: чтобы стать человеком в полном смысле слова, он должен был умереть в этой первой (естественной) жизни и возродиться в иной жизни более высокого уровня, религиозной и цивилизованной.

Иначе говоря, первобытный человек помещает свой идеал человечества в плоскость сверхчеловеческого. В его понимании: 1) полностью человеком становятся лишь тогда, когда превосходят и в некотором смысле низвергают "естественное" человеческое состояние, ведь посвящение сводится в конечном итоге к парадоксальному [сверхъестественному опыту смерти, воскресения и второго рождения; 2) обряды посвящения, предполагающие всякие испытания, символические смерть и воскресение, были введены богами, героями-основателями цивилизаций или мифическими Предками; следовательно, эти обряды имеют сверхчеловеческое происхождение и, выполняя их, неофит имитирует сверхчеловеческие божественные действия. Следует запомнить, что религиозный человек не желает быть таким, каким он является на естественном уровне, он стремится сделаться таким, каким видится ему идеал, открываемый мифами. Первобытный человек стремится достичь некого религиозного человеческого идеала , и уже в этом стремлении содержатся зародыши всех этик, разрабатывавшихся впоследствии в развитых обществах. Конечно, в современных нерелигиозных обществах посвящение как религиозный акт более не существует. Но, как мы увидим ниже, patterns посвящения все еще живы, хотя и сильно обмирщены в нашем современном мире.

Посвящение обычно включает тройное откровение: священного, смерти и сексуальности.² Все три вида опыта у ребенка отсутствуют; посвященный узнает о них, принимает их и включает в структуру своей новой личности. Добавим, кстати, что неофит, умирая в своей детской мирской невозобновляемой жизни для того, чтобы возродиться в новом, освященном, воскресает и для нового способа бытия, делающего возможным познание . Посвященный - это не только "новорожденный" или "воскресший"; он человек, который знает ; ему открыты тайны, известны откровения метафизического порядка. Обучаясь в глубине джунглей, он познает священные тайны: мифы о богах и происхождении мира, истинные имена богов, назначение и происхождение ритуального инструментария, используемого во время церемоний посвящения (bull-roarers, кремневые ножи для обряда обрезания и т.п.). Посвящение равноценно духовному возмужанию; оглядываясь на всю религиозную историю человечества, мы постоянно встречаем эту идею: посвященный, тот, кто узнал тайны, т. е. тот, кто знает.

Церемония повсюду начинается с того, что неофита забирают из семьи и уводят в глушь леса. Уже в этом присутствует символ Смерти: лес, джунгли, мрак символизируют "потусторонность", "Ад". У некоторых народов считается, что за кандидатами в посвящение приходит тигр и уносит их на спине в джунгли: зверь олицетворяет мифического Предка, Хозяина посвящения, который отправляет юношей в ад. У других народов бытует поверье, что неофит поглощается чудовищем, в брюхе которого царит космическая ночь - зачаточный мир как в плане космическом, так и в плане человеческой жизни. Во многих районах в глухих джунглях возводят специальную хижину для посвящения. В ней юные кандидаты проходят часть испытаний и обучаются секретным традициям племени. Таким образом, посвятительная хижина символизирует утробу матери.³

Смерть неофита означает возврат в эмбриональное состояние не только в смысле физиологическом, но и космологическом; зародышевое состояние равноценно временному возврату к состоянию доформенному, докосмическому.

Другие ритуалы высвечивают символизм посвятительной смерти. У некоторых народов кандидатов кладут в свежевырытые могилы, или закапывают в землю, или заваливают сухими ветвями. Юноши лежат недвижимо, подобно мертвым. Иногда их натирают белым порошком, чтобы сделать похожими на привидения. Неофиты, впрочем, и имитируют поведение привидении: они не дотрагиваются до пищи руками, а хватают ее непосредственно зубами - считается, что именно таким образом едят души умерших. И наконец, пытки, которым они подвергаются, кроме всего прочего имеют и следующие значения: мучая и калеча неофита, соплеменники считают, что его режут на части, мучают, варят и жарят демоны - хозяева посвящения, т. е. мифические Предки. Физические страдания, причиняемые неофиту, как бы приводят его к положению того, кого "пожирал" демон-зверь, разрывал зубами на куски и переваривал в своем брюхе монстр посвящения. Нанесение увечий (вырывание зубов, отрубание пальцев и т. п.) также заряжено символизмом смерти. Большинство увечий связано с лунными божествами. Ведь Луна периодически исчезает, умирает, чтобы возродиться через три дня. Лунный символизм подчеркивает, что смерть - это первейшее условие всякого мистического возрождения.

Кроме специфических операций, таких, как обрезание и субинцизия⁴ и нанесение увечий посвящения, существуют и другие внешние знаки смерти и воскрешения: татуировка и скарификация⁵. Что касается символизма мистического возрождения, то он предстает в самых разнообразных формах. Кандидаты получают новые имена, которые становятся их настоящими именами. У некоторых племен считается, что после посвящения молодые люди забывают все из их прошлой жизни. Сразу же после посвящения их кормят, как маленьких детей, водят за руку и обучают, как нужно себя вести. Обычно, пока они содержатся в глубине джунглей, их обучают новому языку или, по крайней мере, новым секретным словам, которые доступны только посвященным. Как мы видим, с посвящением все начинается заново. Иногда символизм второго рождения выражается в конкретных жестах. У некоторых народов банту процедуре обрезания предшествует церемония, известная под названием "новое рождение".⁶ Отец мальчика приносит в жертву барана и через три дня завертывает ребенка в оболочку желудка, а затем в шкуру животного. Но прежде чем его завернут, ребенок должен подняться в кровати и кричать, как новорожденный. Затем три дня он остается запеленутым в шкуру. У того же народа умерших хоронят в специфической мифической позе, завернутыми в шкуру барана. Ритуальное надевание шкуры животного отмечается, впрочем, и в высокоразвитых цивилизациях (Индия, Древний Египет).

В сценариях инициации символизм рождения почти всегда соседствует с символизмом Смерти. В контексте посвящения смерть означает преодоление мирского, неосвященного состояния, свойственного естественному человеку, не знающему священного, слепому к Разуму. Таинство посвящения шаг за шагом приоткрывает перед неофитом истинные изменения существования, вводя его в мир священного и обязывая взять на себя ответственность быть человеком. Подчеркнем следующий важный, на наш взгляд, факт: в первобытных обществах доступ к духовности передается символизмом Смерти и нового рождения.

Обряды вступления в общества мужчин применяют те же испытания и разворачиваются по тем же сценариям, что и инициации. Однако, как мы уже отмечали, принадлежность к мужским братствам предполагает некоторый отбор: не все, кто выдержал инициацию по случаю достижения половой зрелости, становятся членами тайных обществ, хотя стремятся к этому все.⁷

Приведем лишь один пример: у африканских племен мандиа и банда есть секретное общество, известное под названием Нгакола (Ngakola). Миф, рассказываемый неофитам, повествует о чудовище Нгаколе, который якобы был способен пожирать людей, а затем отрыгивать их обновленными. В соответствии с этим мифом неофита заводят в хижину, символизирующую тело чудовища. Там он слышит мрачный голос Нгаколы; его секут плетьми и мучают, говоря при этом, что он "входит в чрево Нгаколы", что его пожирает чудовище. После того как неофит подвергнут и другим испытаниям, ему объявляют, что наконец чудовище возвращает его.⁸

Обнаруживаемый здесь символизм смерти в чреве чудовища играет чрезвычайно важную роль в посвящениях по достижении половой зрелости. Подчеркнем еще раз, что обряды посвящения в какое-либо тайное братство соответствуют во всех деталях инициа-циям по достижении половой зрелости: затворничество, пытки, посвятительные испытания, смерть и воскресение, наречение новыми именами, обучение тайному языку и т.п.

Существуют и женские посвящения. Не следует полагать, что в инициациях и таинствах, предназначенных для женщин, мы найдем тот же символизм, или, точнее, те же символические выражения, что и в мужских посвящениях и братствах. Однако один общий элемент обнаруживается весьма легко: в основе всех этих обрядов и таинств лежит глубокий религиозный опыт. Стержнем обрядов посвящения как по случаю достижения девушкой половой зрелости, так и при вступлении в тайное общество женщин (Weiberbund) является доступ к священному, которое заключено в самом состоянии - быть женщиной.

Посвящение осуществляется с наступлением первой менструации. Этот физиологический симптом является сигналом, по которому девушку вырывают из привычного ей мира; ее немедленно изолируют от общества. Девушку либо заточают в специальную хижину, либо уводят в джунгли, либо помещают в темный угол жилища. Она принимает особую весьма неудобную позу и старается избегать солнечных лучей; никто не должен к ней прикасаться. Девушка одевается в специальную одежду либо имеет особый знак, цвет которого специально назначается ей; она должна питаться сырыми продуктами.

Изоляция и заточение в темную хижину в джунглях напоминают нам символизм смерти при посвящении мальчиков, которых также уводили в лес и помещали в шалаши. Отличие состоит в том, что с девушками эта процедура проводится сразу же после первой менструации, т. е. индивидуально, а с юношами - коллективно. Различие объясняется физиологическими особенностями и означает для девушек конец детства. Однако из девушек нередко образуются группы, и тогда их посвящения проводятся коллективно под руководством старух-воспитательниц. Что касается Weiberbünde⁹ то они всегда связаны с таинством рождения и плодовитости. Таинство родов, т.е. познание женщиной того, что она является творцом жизни, представляет собой религиозный опыт, который невозможно передать в терминах опыта мужского. Отсюда понятно, почему роды сопровождались тайными женскими обрядами и превращались иногда в настоящие мистерии. Следы таких мистерий сохранились еще даже в Европе.¹⁰

Как и у мужчин, мы встречаем у женщин различные и многообразные формы ассоциаций, где секреты и тайны последовательно возрастают. Сначала происходят общие посвящения, через которые должна пройти каждая девочка, каждая невеста, затем возникают Weiberbunde. И наконец образуются женские тайные ассоциации, подобные тем, что существуют в Африке, так называемые группы Menades, образовавшиеся в период античности. Известно, что женские тайные общества существовали очень долго.

Символизм и ритуалы, имитирующие пожирание человека чудовищем, занимают значительное место как в посвящениях, так и в героических мифах, а также в мифах о Смерти. Символизм возврата в утробу всегда имеет космологическую значимость. Символически весь мир вместе с неофитом возвращается в космическую Ночь, чтобы быть сотворенным заново, т.е. чтобы возродиться. Как мы уже отмечали (см. гл. II), космологические мифы рассказываются в терапевтических целях. Чтобы вылечить больного, нужно заставить его родиться заново, а архетипической моделью рождения является космогония. Нужно сокрушить сотворенное во Времени и вернуться к тому мигу зари, который предшествовал Сотворению; в человеческом плане можно сказать, что человек должен вернуться к "чистому листу" бытия, к абсолютному началу, когда ничто еще не было замарано, ничто не испорчено.

Влезть в чрево чудовища, быть символически "проглоченным" или заточенным в посвятительную хижину - все это равноценно возврату к бесформенной первичности, к космической ночи. Выбраться из чрева, из темной хижины или посвятительной "могилы" значит повторить примерное возвращение к стадии Хаоса, чтобы вновь оказалась возможной космогония, иначе говоря, чтобы подготовить новое рождение. Возврат к Хаосу бывал иногда почти буквальным; например, в случаях посвятительных болезней будущих шаманов, которые нередко расценивались как настоящие умопомешательства. В самом деле, в этих случаях отмечался полный душевный кризис, приводивший иногда к разрушению личности.¹¹ "Психический хаос" - это знак того, что человек находится в состоянии "разложения" и что вот-вот должна возникнуть новая личность.

Можно понять, почему одна и та же схема посвящения - страдания, смерть, воскресение (возрождение) - обнаруживается во всех мистериях, как в обрядах по случаю достижения половой зрелости, так и в церемонии посвящения в члены тайных обществ, почему тот же сценарий открывается нам в потрясающих интимных опытах, предшествующих признанию у того или иного человека мистического дара (у первобытных людей "посвятительские болезни" будущих шаманов). Человек первобытных обществ стремился победить смерть превращением ее в обряд перехода. Иначе говоря, для первобытных людей умирание происходит в чем-то совсем не главном; человек умирает в основном для мирской жизни. Короче говоря, смерть начинает восприниматься как высшее посвящение, как начало нового духовного существования. Более того, зарождение, смерть и воскресение (возрождение) понимались как три момента одного таинства, и все духовные усилия древнего человека были направлены на то, чтобы показать, что между этими моментами не должно быть разрыва. Нельзя остановиться в одном из этих трех моментов. Движение, воспроизведение продолжаются бесконечно. И человек неустанно повторяет акт космогонии; только это приносит ему уверенность, что он действительно что-то делает, например ребенка или дом, или готовится к духовной миссии. Вот почему в обрядах посвящения мы всегда обнаруживаем космогоническую значимость.

примечания
   ¹   См. : Arnold Van Gennep, Les Rites de passage (Paris, 1909). ^{в текст
   2}   Обо всем этом смотри подробнее: M. Eliade, Mythes, rêves et mystères, p. 254 sq; id. Naissances mystiques. Essai sur quelques types d'initiation (Gallimard, 1959). ^{в текст
   3}   R. Thunroald, (Eranos-Jahrbuch, VII, 1940, pp. 321 - 398), p. 393. ^{в текст
   4}   ритуальное разрезание уретры мужского полового органа вдоль от начала до конца, распространенное у некоторых австралийских племен [прим. пер.] ^{в текст
   5}   лат. scarifico: царапаю. Ритуальные нарезы на коже. [прим. пер.] ^{в текст
   6}   M. Canney, (Man, Julliet 1939, n 91), pp. 104 - 105. ^{в текст
   7}   Ср.: H. Schurtz, Altersklassen und Männerbünde (Berlin 1902); O. Höfier. Geheimmbunde der Germanen, I (Francfort-sur-le-Main, 1934); R. Wolfram, Schwerttanz und Männerbund, I - III (Cassel, 1936 sq.; W. E. Peuckert, Geheinkulte (Heiddberg, 1951). ^{в текст
   8}   E. Andersson, Contribution a t'ethnographic des Kuta, I (Uppsala, 1953), p. 264 sq. ^{в текст
   9}   нем. общества женщин [прим. пер.] ^{в текст
   10}   Ср.: R. Wolfram, (Zeitschrift für Volkskunde, 42, 1933, p. 143 sq). ^{в текст
   11}   Ср.: M. Eliade, Le Chamanisme, p. 36 sq. ^{в текст}