гл.I Дом Бога

Книга Бытия сообщает нам, что Авраам был бездетен, и не имел никакой надежды, что будет иметь потомство. И вот в одну ночь Бог позвал его из его жилища и сказал ему: «Посмотри на небеса, и сосчитай звезды на небе, если сможешь ты сделать это». И пока Авраам смотрел на звезды, он услышал голос: «Да будет семя твое».

Жене Авраама – Саре было 76 лет, ему – 85. Сара дала ему свою рабыню Агарь, египтянку, чтобы он мог взять ее себе второй женой. Но горечь росла между госпожой и рабыней, и Агарь убежала от гнева Сары и взывала к Богу в своей беде. И Он направил к ней Ангела с посланием: «Я размножу твое потомство чрезвычайно, и будут число потомство твоего неисчислимо». Ангел также сказал ей: «Се, ты беременна, и родишь ты сына, и будет его имя Ишмаэль, потому что Господь услышал печаль твою» . Затем Агарь вернулась к Аврааму и Саре, и сообщила им о послании Ангела. И когда ребенок родился, Авраам назвал своего сына Ишмаэль – Исмаил, что означает «Господь услышит».

Когда мальчик достиг тринадцатилетнего возраста, Аврааму перевалило за сто, Саре было девяносто лет, и Бог снова говорил с Авраамом и пообещал ему, что Сара также понесет ему сына, который должен будет назван Исаак. Боясь, что его старший сын может из-за этого утратить расположение перед ликом Господа, Авраам молился: «О если бы Исмаил жил перед ликом Твоим». И Бог ответил ему: «И об Исмаиле Я услышал тебя. Се, Я благословил его. И Я выведу из него великий народ. Но Мой завет установлю я с Исааком, которого Сара родит тебе в это самое время на следующий год» . Сара родила Исаака и она сама кормила его грудью, и когда он был отнят от груди, Сара сказала Аврааму, что Агарь и ее сын не должны больше оставаться в их доме. Авраам был глубоко опечален этим, ведь он сильно любил Исмаила, но снова Господь говорил с ним, и сказал ему последовать совету Сары и не печалиться; и снова пообещал ему, что Исмаил будет благословлен.

Не одна, а две великие нации рассматривали Авраама как своего прародителя, - две великие нации, две направленные силы, два инструмента исполнения Воли Небес, ибо Бог не обещает как благословение то, что является мирским, и нет никакого величия перед Богом, кроме величия Духа. Авраам, таким образом, был перво-источником двух духовных ручьев, которым было суждено течь не вместе, но каждый – в своем направлении.

И он (Авраам) поручил Агарь и Исмаила благословению Бога и заботе его Ангела в уверенности, что с ними все будет благополучно.

Два духовных ручья, две религии, два мира Бога, два круга, и следовательно – два центра. Место никогда не бывает святым, потому что люди выбрали его таким, нет, только выбор Небес делает что-то священным. И было два священных средоточия в орбите: один из них был у Авраама под рукой, а о другом он, возможно, еще не знал. И другой – тот, к которому Агарь и Исмаил были ведомы в бесплодной долине Аравии, в, примерно, сорока дневных переходах (на верблюде) от Ханаана.

Долина называлась Бекка, некоторые говорят, что в силу своей узости: холмы окружают ее со всех сторон, оставляя три прохода: один – севере, один – на юге, и один – по направлению к Красному Морю, которое находилось в пятидесяти милях к западу.

Писания не говорят нам, как Агарь и ее сын достигли долины Бекка, возможно какие-нибудь путешественники взяли их под свою опеку, поскольку через долину проходил один из великих караванных путей, иногда называемый «дорогой ладана», потому что благовония, ладан и подобные товары доставлялись этим путем из Южной Аравии в Средиземноморье. И нет сомнений в том, что Агари было указание оставить караван, как только они достигли места. Не прошло много времени, как мать и сына одолела жажда, до такой степени, что Агарь испугалась, что ее сын умрет. В соответствии с преданием их потомков, он (сын) взывал к Богу с того места, где он лежал на песке, и его мать стояла на возвышенности, в надежде, что появится помощь в поле зрения.

Видя, что никого нет, она спешила к другой точки обозрения местности, но и отсюда, аналогично, не было видно ни души. В полубезумном состоянии, она пересекла семь раз долину от одной точки обзора к другой, пока в конце ее седьмой попытки, когда она присела отдохнуть у дальней скалы, Ангел заговорил с ней. Как сказано в Книге Бытия:
«И услышал Господь голос юноши, и Ангел Божий воззвал к Агари с небес и сказал ей: «Что с тобой, Агарь? Не бойся, ибо Господь услышал голос отрока оттуда, где он (отрок) находится. Встань и подними отрока и держи его в своей руке, ибо Я произведу из него великий народ». И открыл Бог ее глаза, и увидела она родник».

Вода била из ключа, который открыл Бог, когда Исмаил коснулся пяткой песка; и вскорости после этого долина стала стоянкой для караванов, из-за превосходства и изобилия воды в этом источнике. И назван был тот источник Замзам.

Что касается Книги Бытия, это книга об Исааке и его потомках, не о другой потомственной линии Авраама. Об Исмаиле она сообщает нам: «И Бог был с отроком. И он рос и жил в пустыни и стал лучником». После этого Книга всего лишь сообщает нам его имя, а также далее он упоминается, когда речь заходит о похоронах Авраама: Исмаил и Исаак вместе хоронят своего отца в Хевроне, и также - что несколько лет спустя Исав женился на своей кузине (дочери Исмаила). А также в Книге присутствует непрямая похвала Исмаилу и его матери в Псалме, который открывает Книгу : «Как вожделенны жилища Твои, о Господь Саваоф…», и который сообщает нам о чуде Замзама, который был явлен посредством метаний Агарь через долину: «Блажен человек, кто силой наделен от Тебя, в чьем сердце пути тех, кто пересекал долину Бака, чтобы сделать колодезь».

И когда Агарь и Исмаил достигли место своего назначения, Аврааму оставалось еще 75 лет жизни, и он посетил своего сына в том святом месте, куда была направлена Агарь. Коран сообщает нам, что Господь показал ему точное место, рядом с родником Замзам, где он и Исмаил должны были построить святилище. И им было также сообщено, как оно должно быть построено. Имя ему – Кааба, куб, из-за формы, в которой оно построено, приблизительно кубической. Четыре угла этого храма расположены таким образом, что каждый угол направлен в свою сторону света. Но самым святым объектом в этом святом храме является небесный камень, который, как сказано, принесен Ангелом Аврааму с соседнего холма Абу Кубайс, где он хранился с тех самых пор, как достиг земли. Как сказано: «Он спустился из Рая белее, чем молоко, но грехи сынов Адама сделали его черным». Этот черный камень они встроили в восточный угол Каабы, и когда храм был завершен, Господь вновь говорил с Авраамом и повелел ему установить обряд Паломничества к Беке, или к Мекке, как она позднее стала называться: «Очисти мой дом для тех, кто ходит вокруг него, и кто стоит рядом с ним, и поклоняется и падает ниц. И объяви перед людьми паломничество, чтобы они могли приходить к тебе пешком и на худых верблюдах из глубоких ущелий».

И затем Агарь рассказала Аврааму о своих поисках помощи, и он сделал это частью обряда паломничества, и паломники теперь должны были пересечь долину семь раз от Сафы до Марвы, так были названы две возвышенности, между которыми она бегала.

И после Авраам молил, возможно в Ханаане, обозревая вокруг себя тучные пастбища и поля, засаженные кукурузой и пшеницей: «Воистину поселил я часть моего потомства в бедных плодородием долинах у Твоего Святого Дома. Посему склони к ним людские сердца и поддержи их плодами, чтобы были они благодарны».


гл.II Великая потеря

На мольбу Авраама был дан ответ, и богатые дары стали поступать в Мекку, принесенные паломниками, прибывавшими сюда, дабы посетить Святой Дом, во все возрастающих количествах из всех уголков Аравии и других краев. Самое большое паломничество проходило раз в год, но Кааба была также почтена малыми паломничествами, которые проходили в любое время года. И эти обряды продолжали выполняться с усердием и набожностью, согласно правилам, установленным Авраамом и Исмаилом. Потомки Исаака также чтили Каабу, как храм, воздвигнутый Авраамом. Для них он считался одним из отдаленных храмов Бога.

Однако века проходили и чистота поклонения Единому Богу загрязнялась. Потомки Исмаила стали слишком многочисленны, для того, чтобы жить в одной долине Мекки, и те, кто отправились селиться куда-нибудь еще, брали с собой камни из священной земли и выполняли обряды их почитания. Позднее, под влиянием соседних языческих племен, идолы были присоединены к этим камням; и, в конечном итоге, паломники стали брать с собой эти идолы в Мекку.

Эти идолы были установлены вблизи Каабы, и именно тогда евреи перестали посещать храм Авраама.

Идолопоклонники утверждали, что их идолы были силами, которые выступали как посредники между Богом и человеком. В результате, их путь к Богу становился все менее и менее прямым, и чем отдаленней казался (им) Бог, тем туманней становилось их восприятие Мира Грядущего, до тех пор, пока многие из них не перестали верить в жизнь после смерти. Но в их среде, для тех, кто мог понимать, были ясные знаки, свидетельствующие, что они отступили от истины: у них больше не было доступа к Замзаму, и они даже забыли, где он находился.

прим. пер.:
Джурхумиты (1) , которые явились из Йемена несли за это прямую ответственность. Они утвердили контроль над Меккой, и потомки Авраама терпели это, потому что вторая жена Исмаила была из Бану Джурхум. Но затем пришло время, когда это племя начало совершать всевозможные несправедливости, из-за которых они, в конечном итоге, и были изгнаны; и до того, как покинуть Мекку, они засыпали Источник Замзама. Нет сомнения, что это была месть, но, похоже, они сделали это также в надежде, что вернутся и обогатятся через него, для чего они заполнили его частью сокровищ святилища, подношений паломников, которые накапливались в Каабе на протяжении многих лет; затем они спрятали его, засыпав песком.

Вместо них править в Мекке стало арабское племя Хузаа(2), которые вели свой род от Исмаила, они когда-то мигрировали в Йемен, а потом вернулись в северные земли полуострова. И племя Хузаа уже не делало никаких попыток отыскать источник, который чудом был дан их предку. Тем более со времен Исмаила люди нашли другие источники в Мекке, и в Божьем Даре больше не было необходимости: Святой Источник стал полузабытой памятью.


Таким образом, Хузаа разделили вину Бану Джурхум. Они были виноваты также и в других отношениях: их вождь, на своем пути, когда возвращался из Сирии, попросил моавитян (3) дать ему один из их идолов. Они дали ему Хубала, которого он привез к Святилищу. Он сам лично установил его в Каабе; и этот идол стал главным в Мекке.


гл.III Курайшиты из Впадин

Другим и одним из наиболее сильных арабских племен из потомков Авраама были Бану Курайш; и примерно через четыреста лет после Христа, один из мужчин племени Курайш по имени Кусайй женился на дочери Хулайла, который был тогда вождем племени Хузаа. Хулайл предпочитал зятя своим сыновьям, ибо Кусай был выдающимся мужчиной среди арабов его времени, и после смерти Хулайла последовала яростная битва, которая завершилась третейским судом, и было достигнуто соглашение, что Кусай должен править Меккой и быть хранителем Каабы.

После чего он привез тех курайшитов, кто был из его ближайшей родни и поселил их в долине, рядом со Святилищем – своего брата Зухраха, дядю – Тайма; Махзума – сына другого дяди; и одну или двух кузин, которые были более дальней родней.

Они и их потомки стали известны как Курайшиты из Впадин, поскольку отдаленная родня Кусаййа жила в лощинах и ущельях холмов, что окружали долину, а также в местности за их пределами, и также они были известны как Курайшиты с Окраины.

Кусай правил ими в качестве монарха, имея неоспоримую власть, и они платили ему налог каждый год со своих стад. Таким образом, он мог кормить тех паломников, что были слишком бедны, чтобы обеспечить самих себя. До этих пор хранители Святилища жили вокруг Храма в своих палатках. Но Кусайй теперь велел им построить себе жилища. Сам он к тому моменту построил себе обширное жилище, которая стало известно как Дом Собрания.

На некоторое время наступили мир и порядок, но семена раздора были близки к тому, чтобы упасть в землю. У потомственной линии Кусаййа имелась примечательная черта: в каждом поколении рождался мужчина, который имел полное превосходство над всеми другими в своих качествах. Среди четырех сыновей Кусаййа, таким человеком был Абду Манаф, которого почитали уже при жизни отца. Но Кусайй выделял своего первенца, Абд ад-Дара, несмотря на то, что он был наименее способный среди остальных; и, незадолго до своей кончины Кусай сказал ему: «Сын мой, я поставлю тебя на ту же ступень, что и остальных, несмотря на бОльшее почитание людьми их, а не тебя. Никто не войдет в Каабу, кроме как если ты не откроешь ее для них, и ни одна рука, кроме твоей не поднимет для курайшитов знамя войны, и ни один паломник не будет черпать воду для питья в Мекке, кроме как ты напоишь его, и не найдет он пропитания, кроме как из твоих запасов, и ни одно дело не будет решено курайшитами, кроме как в твоем доме».

Таким образом, вместе со всеми этими правами и обязанностями Абд ад-Дар получил и Дом Собраний.

Из сыновней почтительности Абду Манаф соглашается без всяких вопросов с волей отца; но в следующем поколении, половина курайшитов собирается вокруг сына Абду Манафа – Хашима, безусловно, одного из выдающихся людей своего времени. И они требовали, чтобы привилегии клана Абд ад-Дара перешли к клану Хашима. Сторонника Хашима и его братьев были из потомков Зухраха и Тайма, и всех остальных потомков Кусаййа, кроме представителей старшей линии. Потомки Махзума и других дальних двоюродных братьев утверждали, что эти привилегии должны оставаться у семьи Абд ад-Дара.

Подобные настроения настолько накалились, что женщины рода Абду Манаф принесли чашу с дорогими благовониями и поместили ее рядом с Каабой; а Хашим со своими братьями и всеми их союзниками окунали руки в чашу и клялись торжественной клятвой, что они никогда не оставят друг друга; и они протирали надушенными руками камни Каабы в подтверждение своего договор. И поэтому эта группа в последствии стала известна как Люди Благовоний.

Союзники Абд ад-Дара аналогично дали клятву о единстве, и их знали как Соратники. Насилие было строго запрещено не только в самом Храме, но и на обширной территории, окружающей Мекку, диаметром в несколько миль; обе стороны конфликта были уже близки к тому, чтобы покинуть священную территорию для того, чтобы сразиться друг с другом в битве на смерть, когда был найден компромисс, и было решено, что сыновья Абду Манафа должны иметь право на взимание налога и обеспечение паломников едой и питьем; в то время как сыновья Абд ад-Дара сохраняли ключи от Каабы и другие свои права; к тому же их дом должен был оставаться Домом Собраний.

Братья Хашима договорились, что он будет заниматься обеспечением пропитания паломников. Когда время Паломничества приблизилось, он выступил в Доме Собраний: «О мужчины Бану Курайш, вы суть соседи Бога, люди Его Дома, и на это празднество к вам пришли гости Бога, паломники к Его Дому. Они гости Бога, и ни одни гости не могут так рассчитывать на вашу щедрость, как Его гости. И если мое собственное богатство позволило бы мне взять все эти обязанности на себя, я бы не возложил на вас подобное бремя».

Хашима почитали как на родине, так и за ее пределами. Именно он снарядил два больших каравана из Мекки, Караван Зимы – в Йемен, и Караван Лета – на северо-запад Аравии, и дальше к Палестине и Сирии, которые тогда были под византийским правлением, как часть Римской Империи. Оба маршрута лежали вдоль древнего пути, по которому доставляли благовония; и одной из главных стоянок летнего каравана стал оазис Ясриб, который находился в одиннадцати днях пути верблюжьего хода на север от Мекки. Когда-то этот оазис был, в основном, населен евреями, но теперь арабское племя с юга Аравии главенствовало здесь. Тем не менее, евреи продолжали тут жить, немало при этом процветая, участвуя в общественной жизни, придерживаясь при этом своей собственной религии. Что касается арабов Ясриба, они имели определенные матриархальные традиции, и были все вместе известны как дети Кайлы, в честь одной из их праматерей. Однако к описываемому моменту они уже разделились на два племени – Аувс и Хазрадж, по именам двух сыновей Кайлы.

Одной из самых влиятельных женщин племени Хазрадж была Сальма дочь Амра, из клана Наджар; и Хашим попросил ее выйти за него замуж. Она согласилась на условиях, что управление ее делами должно полностью оставаться в ее руках; и когда она родила ему сына, она оставила его у себя в Ясрибе, пока мальчику не исполнилось 14 лет (или больше). Хашим не был против, даже, несмотря на оазисную лихорадку, которая, впрочем, была больше опасна для приезжих, чем для местных жителей. Климат Ясриба был более здоровым, чем мекканский.

К тому же, Хашим часто ездил в Сирию, и имел возможность проводить время с Сальмой и ее сыном как на пути туда, так и обратно.

Однако Хашиму не было суждено жить долго, во время одного из своих путешествий, он слег с болезнью в Газе (Палестина), и там умер.

У него было два родных брата: Абду Шамс и Муталлиб, и один сводный брат – Науфаль. Однако Абду Шамс был крайне занят торговлей в Йемене, и позднее – в Сирии, в то время как Науфаль был не менее загружен торговлей в Ираке, так что оба они подолгу отсутствовали в Мекке. По этим, и возможно по другим причинам, самый младший брат Хашима Муталлиб получил право обеспечения пилигримов и взимания налогов для их содержания. И Муталлиб теперь почувствовал, что ему необходимо подумать уже о своем преемнике. У Хашима была еще три сына от жен, помимо Сальмы. Но, если все, что говорилось было правдой, никто из них, да и никто из собственных сыновей Муталлиба не мог сравниться с сыном Сальмы. Несмотря на свою юность, Шайба – как она назвала его – уже подавал явные признаки дара лидерства, и сообщения о его превосходных качествах периодически пребывали в Мекку вместе с путешественниками, которые следовали через эти оазисы.

В конечном итоге, Муталлиб отправился взглянуть на мальчика лично, и то, что он увидел, подвигло его попросить Сальму доверить племянника его заботе. Сальма не желала разлучаться с сыном, и мальчик также отказался покинуть мать без ее согласия. Но Муталлиб не отчаивался, он указал матери и сыну на то, что возможности, которые предоставляет Ясриб не могут сравниться с теми, что могут быть предоставлены Меккой. Как хранители Святого Дома, великого центра паломничества всей Аравии, курайшиты занимали более высокое положение, чем любое другое арабское племя. И была сильная вероятность, что Шайба в один день тоже займет ту должность, что занимал когда-то его отец, и, таким образом, станет одним из вождей курайшитов. Но для этого он должен был, в первую очередь, быть вместе со своим народом. Простой изгнанник из своих пределов не мог даже надеяться достигнуть подобной чести. Сальма была впечатлена его доводами, и решила, что если ее сын отправится в Мекку, то ей не трудно будет навещать его, а ему – ее, и посему, она разрешила ему поехать.

Муталлиб посадил своего племяннику себе за спину – на верблюда, и когда они въехали в Мекку, он услышал как некоторые свидетели этого, стали говорить, смотря на молодого чужеземца: «Абд аль Муталлиб», то есть, «раб Муталлиба». «Стыдитесь!» - воскликнул Муталлиб, «он никто иной как сын брата моего Хашима». Смех, с которым были встречены его слова, был ничем иным как прелюдией к веселью для всего города, и история об этой ошибке переходила с уст на уста; и с этого дня юношу стали ласково называть «Абд Аль Муталлиб».

Вскоре после приезда он был вовлечен в спор о недвижимости его отца со своим дядей Науфалем, но с помощью своего попечителя Муталлиба, и давления из Ясриба, Абд-аль-Муталлиб смог защитить свои права.

И он не разочаровал их надежды, воодушевленные его ранними превосходными чертами. И, когда, годы спустя Муталлиб умер, никто не оспаривал способность его племянника нести тяжелую ответственность пропитания и обеспечения водой паломников. И было даже сказано, что он превзошел обоих: как отца, так и дядю в выполнении своих обязанностей.


гл.IV Возвращение Потери

К северо-западной части Каабы примыкает небольшая площадка, огороженная полукруглой стеной. Оба конца стены почти упираются в западный и северный углы Каабы, соответственно, оставляя проход для паломников. Однако многие паломники стали делать более широкие круги вокруг Каабы, включая эту территорию в свою орбиту, то есть, обходя стену по внешней стороне. Площадка между стеной и Каабой называлась Хиджр Исмаила, потому что могилы Исмаила и Агари находились под камнями, устилающими это место.

Абд-аль-Муталлиб так любил находиться рядом с Каабой, что он иногда приказывал расстелить себе ложе в Хиджре; и вот в одну ночь, когда он спал там, призрачная фигура явилась ему и сказала: «Раскопай нежную чистоту». «Что за нежная чистота?» - спросил Абд-аль-Муталлиб, но его собеседник исчез. Тем не менее, он почувствовал такое счастье и покой души на утро, когда встал, что он решился провести и следующую ночь в этом месте. Его гость вернулся следующей ночью и сказал: «Раскопай милость». Однако вновь вопрос Абд аль Муталлиба остался без ответа. В третью ночь ему было сказано: «Раскопай заветный клад», и вновь говорящий исчез после вопроса Абд аль Муталлиба. Но на четвертую ночь было указание: «Раскопай Замзам», и в этот раз, когда он спросил: «Что такое Замзам?», гость ответил: «Раскопай его, и ты не пожалеешь, ибо это наследие твое, от великого предка твоего. Никогда он не иссякнет, и всегда будет вода для толп паломников». Затем говорящий сказал ему взглянуть на место, где есть кровь и навоз, гнездо муравьев и клюющие вороны. В конце было сказано ему молиться «о чистом полноводном потоке, что будет поить Божьих паломников во время их паломничества».

Когда рассвело, Абд аль Муталлиб встал и покинул Хиджр через северный угол Каабы, который также называли Иракским Углом. Затем он пошел вдоль северо-восточной стены, на другом конце которой находилась дверь в Каабу, и, проходя мимо нее, он остановился в нескольких футах от нее, у Восточного угла, где он с благоговением поцеловал Черный Камень. Отсюда он начал обряд обхода вокруг Каабы, направившись назад, мимо двери, к Иракскому углу, через Хиджр Исмаила к западному углу (Сирийскому), и оттуда к Йеменскому углу, который был обращен к югу. Дети Ибрахима, как потомки Исмаила, так и потомки Исхака, совершали обходы своих храмов против движения солнца.

И в то время как Абдуль-Муталлиб шел от Йеменского угла, снова к Черному Камню, он мог видеть темные склоны горы Абу Кубайс и за ней, другие восточные холмы, чьи очертания резко выделялись в желтом цвете. Семь раз он обошел храм, и каждый раз свет становился заметно ярче, ибо в Аравии рассветы и закаты были быстры. Заканчивая обряд, он вновь прошел от Черного Камня к входу в Каабу и, взявшись за металлическое кольцо, которое висело у замка, он стал молиться указанной ему молитвой.

В этот момент он услышал шум хлопающих крыл, птица опустилась на песок позади него. Затем еще одна птица приземлилась в песок, и он, закончив свою мольбу, повернулся, чтобы увидеть птиц, вышагивающих своей вороньей походкой по направлению к двум, похожим на изваяния скалам, которые находились примерно в ста ярдах от Каабы, почти напротив двери. Эти скалы считались идолами, и именно между ними Курайшиты совершали жертвоприношения. Абд аль Муталлиб хорошо знал, точно так же, как знали и вороны, что в этом месте, на песке всегда есть кровь. Как и помет, а теперь, подойдя поближе, он увидел и муравьиное гнездо.

Он отправился домой, и захватил две мотыги, одну для своего сына – Хариса, которого он взял с собой к месту, где нужно было копать. Шум от орудий и необычное зрелище копающих мужчин, видимое со всех сторон, скоро привлекло толпу. И, несмотря на всеобщее уважение к Абдуль-Муталлибу, не прошло много времени, как некоторые стали протестовать против его действий, утверждая, что он совершает святотатство, копая в месте, где курайшиты приносят жертвы, и настаивая, что он должен остановиться. Абдуль Муталлиб сказал им, что он не остановится, после чего он повелел Харису стоять рядом с ним и, смотреть за тем, чтобы никто не помешал ему. Это был напряженный момент, и последствия могли быть неприятными. Однако два хашимита были настроены решительно, и действовали сплоченно, в то время как зрители были захвачены врасплох. Да и идолы эти, Исаф и Наиля, не занимали высокого положения среди божеств Мекки, и некоторые даже поговаривали, что это джурхумитские мужчина и женщина, обращенные в камень за осквернение Каабы. Таким образом, Абдаль-Муталлиб продолжал копать, без всякого реального препятствия с чьей-либо стороны, и некоторые люди стали уже покидать окружившую его толпу, когда, внезапно, он, ударив по камню, закрывающему колодец, воскликнул, обращаясь с благодарениями к Богу. Толпа собралась вновь, и все больше увеличивалась, и когда Абдаль-Муталлиб начал выкапывать сокровища, которые джурхумиты похоронили там, все стали предъявлять права на них. Абдаль-Муталлиб согласился, что по каждой находке должен быть брошен жребий: оставлять ли ее в храме, отдать ли ее ему лично или разделить между членами племени. Данный способ был признанным способом разрешения любых сомнительных вопросов. Они стали гадать на стрелах в Каабе, напротив моавитянского идола Хубала. Гадание определило, что часть сокровищ должны остаться в храме, а часть – должна быть передана Абд-аль-Муталлибу, однако племя из богатства не получило ничего. Тогда было решено, что род Хашима будет отвечать за Замзам, тем более, в любом случае, обеспечение водой паломников и так входило в их функции.