Сегодняшняя лекция, по моему плану, разделяет наш курс, посвященный смыслу времени, пополам и касается того кризиса, которым нынче охвачена мировая цивилизация. Этот кризис распадается на несколько отдельных этапов и большинством наблюдателей воспринимается как некий естественный исторический процесс, в котором будто бы существуют отдельные кризисы, отдельные ударные фазы проблемных поворотных пунктов истории, но все вместе это называется Новая и Новейшая история и простирается на достаточно длительный промежуток времени.

Некоторые читатели, знакомые с моими текстами, с документами, которые стоят на сайте, задаются вопросом: почему в качестве главных противников, актуальных для современного социального протеста, обозначены жречество и аристократия, а уже потом идут, скажем, олигархи, бюрократия и так далее? Жречество и аристократия, говорят они, совершенно непонятны современному человеку в России, естественно, подразумевая, что это именно россияне знакомятся с этими текстами и говорят: что значит жречество и аристократия? Да, современный человек здесь, у нас в России и не знает, что это такое, он и не видел их. Если он видел нечто напоминающее отдаленно жречество, а уж тем более, аристократию, то увиденное никак не претендует на статус каких-то великих противников, которых нужно обозначать как главных, как императив, как главное направление проблемы.

Я согласен, не хватает одного пояснения: под жречеством и аристократией мы имеем в виду те силы, которые действуют по отношению ко всему мировому порядку. Мировому порядку, в котором Россия занимает далеко не ведущее место. Россия находится в совершенно особом положении по отношению к мировому порядку в том смысле, что в семнадцатом году был нанесен тяжелейший удар по жречеству и аристократии, была вырвана часть грибницы, которая контролировала до 1917 года Российскую империю, и ее территория превратилась в “черную дыру”. Что значит “черная дыра”? Мы вернемся к этому позже, но скажу сразу: те территории мира, которые находятся под прямым контролем аристократии, являющейся младшим партнером и собеседником корпоративного жречества, находятся под проведением на них сверхъестественного энергетического влияния, связанного с аристократией как клубным сословием, как классом, или суперклассом. Сверхэлита проводит на данную территорию определенный поток влияния, который можно определить как нечеловеческий или сверхчеловеческий фактор. Нет, не в ницшеанском смысле; это другой аспект, он скорее близок к ньюэйджевскому пониманию традиции. Я имею в виду оккультное влияние на территорию, где данная группа аристократии имеет функцию контролировать ситуацию. Так, в частности, Великобритания бесспорно находится под влиянием такого луча. Этот луч теснейшим образом связан с элитарным классом, с классом традиционной знати, которая сформировалась на Британских островах после Кромвеля, после реставрации британский монархии.

Надо сказать, что вообще этот класс, который мы называем аристократией, хотя и претендует на фундаментальную связь с вершиной социальной пирамиды, начал формироваться именно после реставрации британской монархии, после того, как лорд-протектор Кромвель был вырыт из земли и повешен в состоянии уже разложившегося трупа, и после того, как началась очень жесткая аристократическая абсолютистская реакция по всей Европе. В это время, как раз в конце семнадцатого столетия и в восемнадцатом столетии, были окончательно достроены абсолютистские монархические государства, которые потом подверглись новому удару – французской революции. Но и французская революция входила составным элементом в глобальный план строительства мирового суперклуба, называемого аристократией, который сегодня руководит миром из-за кулис. Из-за фасада демократических учреждений, партий, парламентов, министерств, институтов он продолжает руководить этой системой. Людям объясняют, что это традиционные пережитки: знаете, вот, есть институт монархии, гвардия, там, в меховым шапках – это для туристов, чтоб больше туристов приезжало. Ну, сидят на мешках с шерстью, ну, представляются королеве – это все ерунда, это для туристов. Такая же ситуация существует в скандинавских странах, тесно связанных монархическими узами, родственными с Великобританией. Для туристов.

Дело в том, что помимо правящих монархий есть и не правящие династии. И вы удивитесь тому, что эти не правящие династии точно также при делах, хотя уже никак не для туристов. Точно так же они являются частью того клубного истеблишмента, в котором формируется это двоякое влияние: с одной стороны, сверхъестественное влияние, фактор незримого присутствия, с другой стороны, формируется направление, по которому отрабатывается проект мировой истории, отрабатывается концепт сегодняшнего времени.

Бжезинский назвал Россию “черной дырой”. Что значит “черная дыра” в применении к России? Это очень интересно. Это означает, что на Россию не действует этот сверхъестественный канал влияния. Россия не получает этого лучика, который падает через дырку в своде и делает зайчик в центре, там, большого собора. А на самом деле, то место, куда падает вот этот лучик света, проходя через дырку в своде, – это место, куда стремятся встать претенденты на высшую сакральную власть. Ну из истории мы знаем, что родственники, близкие к трону, представители династий убивают друг друга, братьев, дядей, жена может убить мужа для того, чтобы освободить это место сыну, чтобы он встал вот в эту точку, куда падает лучик, на место этого солнечного пятна. Потому что это место, с их точки зрения, с точки зрения клубной знати, есть место особой благодати, которой является солнечная благодать, благодать великого существа, говоря зороастрийским языком, благодать Ормузда. И по этому каналу спускается то, что на языке пехлеви, на том же зороастрийском языке, называется “хварено” – красный сокол или красный орел благодати, который осеняет того, кто стоит в этом месте. А дальше уже эта благодать трансформируется и переходит на территорию.

Что это значит: переходит на территорию? Это значит, что вся ситуация на этой территории определена. В Англии ничего нельзя сделать. Там демократия, там можно все: можно выступать в Гайд-парке, можно создавать любые неправительственные организации, – полная демократия, но ничего нельзя сделать. Ничего не совершается. Реально вы не можете взять и изменить историю, находясь в Лондоне.

Вы можете поехать туда и поработать над тем, как изменить историю в любой другой точке мира, подумать, сидя в Британском музее, как Маркс делал, как Герцен. Подумайте над тем, сколько революционеров, сколько выдающихся людей, несогласных с миропорядком, едет в Лондон. Все работают в Лондоне – это самое большое мировое гнездо революционеров мира. И ничего не происходит. Стоит Лондон. Вокруг рушатся германии, османские империи, российские империи, все идет кувырком, в Китае происходит пятидесятилетняя гражданская война, а в Лондоне ничего не происходит. А Лондон, между тем, является центром, где совещаются анархисты и фундаменталисты всех мастей, куда приезжают революционеры из Латинской Америки. Ну не происходит в Лондоне ничего. Почему? Потому что сверхъестественный луч идет в этом месте через самый главный на сегодняшний день аристократический клуб - Ганноверскую династию, примыкающие к ней через родственные связи аристократические дома Европы, Ближнего Востока, Японии и так далее. Это не только европейские, белые “площадки”, это высшая элитарная знать, которая включает в себя и исламское пространство, и Юго-Восточную Азию, – короче говоря, ключевые болевые точки, – и Индию.

Но есть три места, которые выпадают из этой ситуации, являются проблемными местами. Это Россия, потому что в восемнадцатом году здесь расстреляли родственника Ганноверской династии, Британской короны, царя Николая Александровича Романова. Это Соединенные Штаты, потому что они возникли благодаря тому, что как раз от этой самой аристократии и бежали туда люди; чтобы порвать с ней связь, чтоб выйти из-под ее контроля. Потому они порвали и политическую связь с Британской короной в войне за независимость, то есть они создали там “черную дыру”, прорвали магическое сверхъестественное влияние на ситуацию. Вы знаете, в этом плане очень интересно: если вы посмотрите на банкноту в один доллар, вы там увидите пирамиду, верхушка которой плавает, отрезанная от основания. Многие объясняют это масонским символизмом и так далее, там, Тринадцать ступеней, Недреманное око. Но и в плане разрыва магической связи, сверхъестественного влияния аристократии на территорию в данном месте, эта отрезанная верхушка тоже любопытна, поскольку любой символ является многоассоциативным, многовалентным. И еще есть одна, третья, страна, которая также является “черной дырой” – это Китай. В Китае антимонархическая революция произошла в 1911 году, даже на шесть лет раньше, чем в России. И произошла она под влиянием Соединенных Штатов, которые долго готовили эту акцию через своих эмиссаров, распространяли свое влияние через протестантскую миссионерскую деятельность. Сунь Ят-сен, который сверг династию, первый революционер Китая, был учеником американской протестантской миссионерской школы. Таким же учеником был и Чан Кай-ши.
Надо сказать, что Соединенные Штаты, будучи первой “черной дырой”, противостояли Великобритании по всему миру. В какой-то степени они были революционным бродилом и играли ту же самую роль, которую позднее стал играть Советский Союз, как ни странно. В общем, в начале XX века в мире образовались как бы две партии: одна – англофильская, а другая – американофильская. Англофильская партия – это такие сахибы: в крагах, в красных фесках, пощелкивающие себя стеками по крагам, вокруг них носильщики и так далее, – истэблишмент колониального Востока. А американофильская партия в том же самом пространстве – это модернисты, футуристы, те, кто мечтает о модернизации, демократизации и так далее. О буржуазной, конечно, не о марксистской, о национал-демократической модернизации. Две партии образовались и боролись друг с другом в Китае, в Индии, в Арабских странах – повсюду. Даже в России в каком-то смысле была американофильская партия, потому что гимназисты бежали в Америку, Маяковский и другие футуристы говорили об американском веке, об американских ценностях, пользовались американскими образами: автомобиль, который жрет куб бензина, красный автомобиль летит со скоростью 100 миль в час по автобану и так далее. Это было до революции, в “Бродячей собаке” такие речи звучали в каком-нибудь пятнадцатом году. То есть Америка и тогда уже была символом модернизации, обновления, антиаристократизма и так далее.

Вот три страны: Соединенные Штаты, Россия и Китай, – в каждой из которых в силу специальных исторических условий возникла “черная дыра”, в каждой стране качественно своя, отличающаяся от других; каждая со своими функциями, благодаря которым в мире что-то стало меняться и что-то стало возможным. Потому что, подчеркиваю, там, где находится представитель титулованного истеблишмента, там, куда он проводит канал своего влияния, – ничего не возможно.

В Брунее, где правит султан, входящий в клубную элиту и близкий к британскому истеблишменту, ничего не возможно. Так же и в континентальной Европе. Да, там были реальные потрясения, была Первая мировая война, в результате которой исчезло несколько монархий – видимым образом исчезло. Была Вторая мировая война – еще несколько монархий исчезло, а династии никуда не делись. Но сегодня Европа как бы преодолевает шок от этих потрясений, сегодня Европа снова возвращается к своим истокам, бросает вызов Соединенным Штатам. И этот вызов, который, как ни странно, во многом сегодня помогает мусульманам, борющимся с агрессией Соединенных Штатов, исходит из самых высоких эшелонов власти. Например, гуантанамовский форум, проведенный Amnesty International в Лондоне, пользуется поддержкой титулованных людей, людей близких к самому высокому сегменту британского общества, и при этом, как ни странно, встречает сопротивление некоторых условно левых лейбористов, возглавляемых Тони Блэром и ориентированных на Соединенные Штаты. Таким образом, сегодня получается, что права человека, в том числе права мусульман, захваченных Соединенными Штатами, защищают титулованные особы Великобритании и Европы. А самое удобное место, самое надежное политическое убежище сегодня находится в Скандинавии, потому что в монархической Скандинавии проводится политика неприсоединения. Неприсоединения к чему? Да к антитеррористической коалиции. Скандинавия под руководством своих монархов не присоединяется к антитеррористической коалиции, возглавляемой США. И любой человек, чувствующий себя уязвимым, находящийся, с точки зрения ЦРУ, “вне закона”, может туда уехать и найти там политическое убежище.

Но вернемся к теме мирового кризиса. Мы находимся в условиях, когда мировой кризис дошел до некой особой точки, после которой сохранение прежних форматов, прежних параметров, прежних понятий и ценностей становится не то что проблематичным, а, вероятно, и невозможным. Сколько времени тянется этот кризис? Это как посмотреть. Наиболее явная фаза этого кризиса началась в 1973 году, со времени большой арабо-израильской войны. Есть внешние приметы этого кризиса: внезапно резко взлетели цены на нефть, внезапно стало проблематичным поддерживать прежнюю продвинутую индустриальную экономику Запада, то есть производить промышленные товары на богатом обеспеченном Западе при дешевой нефти, что было реально до 1973 года. Внезапно стало понятно, что товары должны производиться где-то в глубинных уголках Земли, где живут полудикие люди, которых можно обучить нескольким
приемам работы на конвейере, на станках. А в продвинутых государствах нужно думать о концепциях, изобретать товары, – то есть превратить их в офис, в лабораторию и так далее. Производить там что-либо становится дорого.

После этого экономика решительно меняется. За последние 25 лет спекулятивная экономика, экономика “воздушных денег” решительно торжествует над экономикой товара. В дело вступают такие мощные инструменты, категорически запрещенные шариатом, запрещенные непосредственно в кораническом тексте, в Божественном Откровении, как, например, фьючерсные сделки. Коран специально посвящает этому айаты, в которых запрещается, например, продавать урожай еще не взошедшей, невсколосившейся пшеницы. Урожая нет, но вы, зная, что он появится, заранее продаете его по тем ценам, которые вы примерно определяете. Такая сделка категорически запрещена в Коране, и по кыйасу, по аналогии, запрещены все сделки подобного рода – то есть вообще любые фьючерсные сделки.

Что происходит в современной спекулятивной экономике? Ответить на этот вопрос необходимо для понимания того, как механизмы практические, или количественные, связаны с образующими фундамент нашей истории метафизическими механизмами, чтобы в конечном счете сойтись в эффекте глобального кризиса. Спекулятивная экономика вбрасывает идею некой инновации, например, что люди будут говорить по приборам мобильной связи, которые не будут нуждаться в периодической зарядке. Утверждается, что вот-вот будут открыты новые технологии сохранения и консервации энергии, которые освободят нас от необходимости в аккумуляторах. Под эти технологии – ожидается, что они появятся лет через десять, – создается компания,. Потом люди раскупают акции этой компании, появляется внезапно интервью с каким-нибудь Нобелевским лауреатом, который говорит, что открытие уже сделано, практически уже завершается отработка мелких технических подробностей, завтра уже все это пойдет в серию. И раз – акции этой компании, построенной на новых технологиях, которых еще нет, которые никто не видел, мощно взлетают. В эти акции вбрасываются громадные деньги, они варятся, перепродаются, а потом оказывается, что нет такой технологии, Нобелевский лауреат совершенно не то имел в виду, да и, вообще, он проходимец, может быть. Лопается миф о “новых технологиях”, и оказывается, что люди, вложившие сотни миллионов, а может, и миллиардов долларов по всему миру в акции, связанные с такой безаккумуляторной мобильной связью, просто прогорели.

Вся экономика последних десятилетий основана на этой модели. Громадное количество процентов, которые нарисованы в валовом продукте современных продвинутых стран, связаны со спекулятивной игрой на рынке несуществующих товаров, на бирже. Вот, допустим, берутся Соединенные Штаты, и говорится: валовой продукт США составляет 22 % от мирового продукта. Сколько конкретно в этом валовом продукте от игры на несуществующих товарах, под которые выпускаются акции? Да я думаю, что не меньше половины. Во всяком случае, так считают некоторые специалисты. А если мы прибавим сюда услуги? Ведь услуги не всегда являются товаром. Конечно, если вас парикмахер постриг – это и услуга, и реальная акция; можно, конечно, сказать, что она сомнительна в плане жизнеобеспечения – можно и нестриженным ходить, ну ладно, постригли. А вот если юрист, к примеру, берет с вас сто тысяч долларов за то, что решает ваш семейный спор с супругой, – сомнительно, что эта услуга может рассматриваться как товар, это очень большой вопрос. Но заработки адвокатов тоже составляют часть валового продукта, особенно в Соединенных Штатах, где адвокаты прокручивают гигантские деньги, основываясь на неврозах и психопатологии состоятельной части американского населения. Таким образом, этот валовой продукт съеживается у нас на глазах, съеживается в никуда, потому что товарное производство сегодня составляет ничтожный процент от тех чудовищных цифр, которыми исчисляется валовой продукт мира. Финансовые процессы в мире идут на триллионы, на триллиарды долларов, а товаров, которые можно потребить, съесть, выпить, одеть, производится, ну, может быть, на один процент от этих триллиардов, а может и меньше. Иными словами, товарное производство перестает поддерживать те количественные процессы, которыми определяются судьбы людей, позиции людей, потому что именно чисто экономическое принуждение сегодня играет огромную роль. Выплата процентов по кредиту, который дан из несуществующих денег, а проценты выплачиваются реальными ресурсами, – это один из тех страшных капканов, в которых сегодня находятся все государства третьего мира. И не только третьего мира. Выплата процентов по кредиту, который выдается росчерком на бумажке. Тебе нужен миллион? Вот, я на бумажке написал, считай, что он у тебя есть. Можешь пойти и что-то получить по этой бумажке. А потом будешь отдавать не сам миллион, а соки своей земли и своих людей как проценты по этому миллиону, никогда не существовавшему. Это лишь один из механизмов, а таких механизмов десятки. И весь мир находится в капкане этой спекулятивной экономики. К чему я это говорю? К тому, что сегодня хозяева жизни прожрали коллективный ресурс шести миллиардов ныне живущих людей и их будущих поколений, детей и внуков. В вульгарном смысле они прожрали все это за несколько последних десятилетий. Благодаря спекуляции, ростовщичеству и фьючерсной экономике сегодня на планете нет реальных ценностей для обеспечения завтрашнего дня.

В каком смысле нет? Все, что есть реального, все, что можно взять и подержать в руках, имеет своего хозяина. И этот хозяин не будет расставаться со своей собственностью, ее только отобрать и поделить можно, а вот именно взять откуда-то, занять, использовать, как-то перераспределить – нельзя.

Вот испанцы приехали в XVI веке в будущую Латинскую Америку, в индейскую тогда Америку, нашли там серебро, нашли золото, привезли на своих каравеллах в Европу – началась промышленная революция. Это золото было брошено на развитие мануфактур. Пошла промышленная революция, потому что появился откуда-то ресурс. Потом англичане захватили Индию; одержав в 1760 году победу при Калькуттской битве, они вывезли из Индии такое количество алмазов, тканей, шелков, слоновой кости, что на эти деньги началась вторая промышленная революция, в Англии. Вывезли ресурсы из Индии и пустили на промышленную революцию. Сейчас это невозможно: нет таких ресурсов.

Последним ресурсом, пущенным на великий проект, был ресурс России, благодаря которому за двадцать лет – с двадцатого года по сороковой – Советский Союз превратился из ста пятидесяти миллионов неграмотных крестьян в сто восемьдесят или
двести миллионов развитого пролетариата, инженеров, ученых, которые производили стали, чугуна, электроэнергии больше, чем вся Европа. За двадцать лет. Чтобы сделать такой рывок, необходимо было отнять алмазы у принцесс, зерно – у крестьян, вырубить леса, продать Рембрандта, занять – и все это пошло на то, чтобы совершить гигантский скачок. Человек, который не умел читать и писать, превращается в партийного функционера, в инженера, в специалиста, в рабочего, в офицера, который имеет какие-то знания о современной матчасти и о современной стратегии. И при этом общество
перестраивается: масса валентностей, новые связи по вертикали, по горизонтали. Да, с громадными человеческими издержками.

А сейчас пять миллиардов таких же, в принципе, полудиких людей, как в семнадцатом году ходили по России, ходят по Латинской Америке, по Африке, по Бирме, по Индии. Чтобы довести их до уровня среднего или хотя бы нижне-среднего класса континентальной Европы, нужны такие средства, которых сегодня нет. Взять с этих людей больше, чем можно взять сейчас, нельзя, потому что они не являются развитыми организованными представителями того класса, с которого можно получать не как с человека в набедренной повязке с носилками в руках, а как с яппи, с менеджера, с офисного сотрудника, с корпоративного представителя какой-нибудь компании. Потому что эксплуатация среднего класса дает гигантские результаты, а эксплуатация физического труда – практически ничего не дает. Получается, что пять миллиардов людей сегодня – балласт.

А человечество сегодня должно платить (куда платить – особый вопрос) за свое существование больше, чем вчера. А завтра должно будет заплатить еще больше.

Тут встает вопрос: что платится? Что является предметом отчуждения в первую очередь? Об этом было сказано на прошлой лекции. Что касается эксплуатации, то с простых людей больше нечего взять, кроме их физического ресурса, а с человека среднего класса можно взять очень много. Что значит: взять очень много? Когда повышается социальная валентность человека, то есть когда из простого работяги, который знает двух-трех человек, таких же как он, имеет крайне ограниченные интересы, жизнь его проходит в двух-трех точках, когда из этого состояния человек переходит в состояние офисного менеджера, который ездит на автомобиле, учит детей в колледже, посещает фитнесс-центр, состоит в нескольких клубах, имеет ответственность перед теми, другими, третьими социальными кругами своих друзей: одни бизнес-друзья, другие – богемные друзья, третьи – спорт-друзья и так далее, и так далее, – повышается стоимость его внутреннего времени, о чем он сам не знает. Стоимость внутреннего времени человека повышается потому, что он социализируется; чем больше человек социализируется, тем больше возрастает капитализация его внутреннего времени – того времени, в течение которого каждый из нас существует на этой земле как смертное конкретное существо до определенного предела.

Человек, который хочет найти контакт со своим внутренним временем, должен просто выпасть из непосредственного общения. Человек должен уйти из общества. Почему монахи, разного рода риши, святые уходили в кельи, в пустыню и так далее? Чтобы найти там контакт со своим внутренним временем, со своим внутренним пределом. И, обнаруживая этот предел, они погружались в источник колоссальной энергии, они сталкивались с некой энергетической бездной внутри себя.

Теперь представим себе обычного человека, который вообще не знает, что внутри него энергетическая бездна. Но когда он отдыхает, когда приходит с работы, падает замертво и в какой-то момент остается наедине с собой, он как бы уходит в свое сердце и находит в нем нечто, подобное источнику благодати, восстанавливающее его силы. Не сон восстанавливает человеческие силы. Восстанавливает их прикосновение к внутреннему времени, оно как бы заново возвращает и молодость, и силы, и жизнь – все. Это есть непосредственный источник энергии. Каждый человек является своеобразной ядерной электростанцией, и внутри него, в его сердце, постоянно тлеет урановый стержень. Вот этот-то урановый стержень, вот это тепло, эту раскаленную энергию внутреннего времени похищает общество, похищает система, для того чтобы преобразовать ее в ту постоянную выплату, в ту постоянную дань, которую организованное коллективное человечество платит второму началу термодинамики.