Существовало два полюса политического нонконформизма: один базировался на КПСС с международным отделом ЦК, которая была в постоянном сговоре и диалоге с капиталистическими странами и империалистической верхушкой, а другой - был представлен маргинальными мыслителями, говорящими о религиозной революции (в том числе Али Шариати и Кутбом), "теологией освобождения" (т.е. католическими священниками, от которых Ватикан поначалу полностью отрёкся, - ставшими в основном на сторону партизан) и протестантским "дискурсом совести". Вдруг происходит обрушение Советского Союза и марксистского дискурса. И революционная тематика с религиозной мотивацией, бывшая периферийной, приобрела статус единственной, т.к. легальный благообразный марксизм, Фишер, "зелёные", правозащита и пацифизм - всё это уже полумафиозные полумасонские клубные дела, которые никого уже не интересуют и которых никто не боится.

Христианская оппозиция, по сравнению с Исламской Революцией, выглядит, конечно, бледно. Сделать писания Святых Отцов фундаментом социальных аспектов "теологии освобождения" весьма проблематично. Можно возводить её непосредственно к Евангелию, - такого рода пафос был остро отмечен Достоевским и Розановым, - но тогда возникает определённый разрыв с догматикой исторического христианства.

Человечество нуждается в едином протестном языке, которым двести лет был марксизм. Чем он был хорош? Человек мог быть меньшевиком, большевиком, социал-демократом, либералом, французом, индийцем - но все они встречались и понимали друг друга. Сейчас этот язык обесценился, став дурным мифом вчерашнего дня, но потенциал протеста остался, и конфликтность стала ещё более высокой, чем пятьдесят лет назад, когда СССР сдавал протестные движения на Западе. Сегодня фактора Москвы нет, и ничто не мешает амплитуде протеста расти, кроме отсутствия общего языка.

Я считаю, что религия, которую Маркс объявил прикрытием экономических стимулов, всегда являлась пружиной социального конфликта - во времена Платона, в Средние Века, в Возрождение. Как правило, революцию организовывали пассионарные элементы нижнего слоя господствующего класса. Засулич и другие вполне упакованные девушки стреляли в генерал-губернаторов и шли на каторгу. Понятно, что народовольцы и большевики были крипто-религиозны. Марксизм и был обречён из-за конфликта марксистского дискурса и религиозных инстинктов.

Маркс был очень образованным человеком, и чем больше он рефлектировал, тем больше он камуфлировал. Зачем был нужен материализм? Потому что задачей номер один был разгром клерикальной касты. Но менталитет людей был организован таким образом, что "расклеить" религию и клерикализм было тогда невозможно. Нельзя было сказать, что попы узурпировали религиозную истину. Они контролировали эту тему, и только ударив по самой теме, можно было нанести удар по социальным позициям касты.

Но сейчас ситуация изменилась, и существует запрос интеллектуальных нонконформистских сил к тому, чтобы развести два этих фактора. О том, что этот запрос пробивает себе дорогу, свидетельствует феномен ваххабизма. Конечно, ваххабизм не однороден, в нём есть разные сегменты, и, говоря об антиклерикализме, я имею в виду его салафитское крыло.

В то же время поповщина остаётся сильнейшим организационным элементом с точки зрения мировой корпоративной олигархии, связанной с высшими эшелонами экуменического духовенства. Это продолжает оказывать сильнейшее влияние на коллективное бессознательное - через культуру, психоанализ, массу подстав и заглушек - на мелкую буржуазию.
<...>
Государство имеет два компонента - силовой и аппаратный. Однако силовой компонент может существовать вообще без государства. Главной идеей Ленина было уничтожение государства, а на пути к этому - надо было государство использовать. Но после 1921 г. Ленин был отстранён от руководства страной, и его болезнь была предлогом для его изоляции. Для него даже печатали специальные экземпляры газеты "Правда" с его статьями, а реальные выпуски выходили без этих статей или с сокращениями. Он быстро потерял политическую инициативу.

Система Советов - это великая идея, имеющая религиозные корни. Но сами Советы не были однородны, и размежевание Советов и Партии привело к тому, что внутри Партии победило бюрократическое ядро, борьба за мировую революцию превратилась в борьбу за то, чтобы сохранить эту "площадку" под себя - что сейчас и произошло в Иране.
<...>
Нас интересует, насколько религиозный пафос может обеспечивать социальную критику и может быть самодостаточным мотивом для непримиримого отношения к истэблишменту.

Что такое, например, джамаат? Это религиозное братство. Но не монашеский орден, не институт, не воля к пролонгации, а воля анонимных индивидуумов, собранных Провидением здесь и теперь, к реализации финальности этого мира. Иными словами, это не братья через жизнь, а братья через смерть. И абсолютно метафизический фактор становится конкретно политическим. Смерть, понятая как единая точка всех, собравшихся в коммуну, становится основой политической воли.

===============================
[дискуссия о пантеизме Шариати и космизме Кутба]

Г.Д.: ...Вначале Антон сделает краткое сообщение о Калиме Сиддыки.

А.Ш.: <...> В начале 90-х Сиддыки выдвинул идею non territorial islamic state, поскольку привязанность к территории - это характеристика западной политической традиции.

Г.Д.: Он потребовал новых методологий в логическом, научном мышлении, в социологии, в политологии - с точки зрения ислама, т.е. обновления всей суммы знаний о мире и о человеке, выработки эпистемологических критериев в рамках исламского мышления.

А.Ш.: <...> После Исламской Революции в Иране он создал в Великобритании Мусульманский Парламент, от имени которого он пытался координировать деятельность общин британских мусульман, чтобы направить её в русло идеи о не-территориальном государстве.

Г.Д.: Т.е. "сквозные присутствия", как в "Марсианских хрониках" Брэдбери. Там по Марсу ходят земляне и никого не видят, кроме себя. Лишь краем глаза они замечают скользящие тени...

А.Ш.: Да, как раз он ставит вопрос о существовании общины во враждебном окружении.

Г.Д.: Как совмещалось понятие об "исламской революции", появлявшееся в его дискурсе, с фактором не-территориального пара-государственного присутствия диаспоры на оккупированной территории?

А.Ш.: Он делил всех носителей исламской идеи на три группы, три агента - личность, организация, государство. Переход от стадии организации к стадии государства, как раз и был, по его мнению, исламской революцией. В случае с не-территориальным государством, Мусульманский Парламент должен способствовать созданию полноценного community.

Г.Д.: А в случае конфликта этого community с Королевским Домом, с социумом - что должно произойти?

А.Ш.: То же самое, что и в случае с территориальным государством. Когда произошла революция в Иране, сразу началась война.

Г.Д.: Т.е. исламское не-территориальное государство, существующее сквозь и помимо британского общества, войдя в конфликт с институтами куфра, будет защищать себя и, соответственно, перейдёт к контрнаступлению, чтобы вооружённым путём осуществить переворот или разгром противостоящих структур. Прямо Сиддыки об этом не говорит. И ситуация не должна быть построена таким образом, чтобы стать бунтом изолированной диаспоры, осуществившей самоструктуризацию и атаковавшей коренной социум. Это не будет революцией. Революцией это станет лишь в том случае, если между этим не-территориальным государством и местным обществом возникнет некий переходный слой, который будет нуждаться в том, чтобы его привели, за него осуществили при его поддержке глобальное преобразование, активным инициатором которого будет эта диаспора. И внешний мир должен быть ей частично союзен. Т.е. партия и пролетариат. Не-территориальное государство становится революционной партией, в то время как возникает ведомый ею пролетариат, состоящий из местного населения.

А.Е.: Цели и задачи, которые поставил Сиддыки, напомнили мне задачи нашей группы. Он привлекает внимание к проблеме того, что мусульмане, занимающиеся общественными науками, пытаются придать исламский колорит явлениям, которые исламу чужды. Сиддыки заявляет, что исламский социализм и исламский капитализм не имеют права на существование, поскольку существует ряд исламских положений, входящих с этими идеями в противоречие. Он призывает мусульман к сотрудничеству в развитии собственной методологии, основанной на Сунне. В отличие от Кутба - читая которого, складывается впечатление, что, за исключением экспериментальной науки, всё уже заложено в фикхе, - Сиддыки осознал необходимость противостоять западной политологии и социологии, доказывающих преимущества собственных ценностей. Он говорит, что занимающиеся общественными науками мусульмане как учёные существуют вне своей веры. Интересен раздел, посвящённый Ирану. Специфика Иранской Конституции - это акцент на социальных правах. Конституция Сиддыки более нацелена на защиту гражданских и политических прав.

Г.Д.: Т.е. он продолжает различать между правами мусульманского т.н. гражданского общества и правами аппарата, который уже сформировался в этом обществе.

А.Е.: Меня поразил его призыв к отмене смертной казни. Трудно представить мусульманское право без смертной казни.

Г.Д.: Нет, речь идёт о казни, не соответствующей шариату - например, электрический стул или сожжение. Хотя в джафаритском мазхабе сожжение может быть приговором судьи в исключительном случае за гомосексуализм. А расстрел, я думаю, это разновидность побития камнями.

А.Е.: <...> Сиддыки, будучи суннитом, выступает за преодоление разногласий между суннитами и шиитами.

Г.Д.: Сближение существующих косных форм невозможно, но можно создать третью, в которой будет рациональное зерно предыдущих. Т.е. просто выйти из клерикальных фиксаций. Ведь иранские клерикалы саботируют установку Хомейни на сближение, они не заинтересованы в этом, в "размывании" их непосредственного контроля, в утрате корпоративного авторитета. Вот в салафитском движении есть ядро, являющееся основой этой воли, этой новой платформы. И прежде всего сам суннизм неоднороден - не только по фикху, по мазхабам, но и по наличию подходов, по динамике интеллектуальной интерпретации ислама. Салафитский глубинный подход относится к шиизму с позитивным вниманием. А есть подход воинствующего омейядства, столь распространённый среди иракских баасистов - я с удивлением слышал в Багдаде от офицера спецслужбы, что Муавийа - пятый "праведный халиф".

В.С.: Не будет ли камнем преткновения концепция имамата?

Г.Д.: Я убеждён в том, что та часть этой концепции, которая опирается на ранний шиизм и на точки зрения первых имамов, в значительной степени - плод позднейших разработок, ретроспективно приписанных... поскольку я участвовал в конференции по шейху Муфиду, я могу сказать, что действительным кодификатором концепции имамата стал шейх Муфид со своими ахбаритскими учениками. Он начал формулировать философию имамата, которую потом шлифовали, шлифовали...А шейх Муфид появился уже после исчезновения 12-го Имама. Всё, что приписывается первым имамам как позиция, подтверждающая эту философию - натянуто задним числом. Саму идею имамата следует фундаментально переосмыслить. И суфийские неоплатонические гностические влияния должны быть жёстко выведены за скобку.

Другой важный момент - философия имамата в данном случае имеет уже виртуальное значение, поскольку 12-й Имам находится в сокрытии. В принципе, никаких проблем у суннитов считать, что ожидаемый Махди жив и находится в сокрытии, - нет. Когда я говорил с доктором Тураби на эту тему, он сказал: современный рациональный человек не может верить в то, что Аллах поддерживает жизнь человека 12 веков. Я ответил ему: а какие проблемы у вас могут быть с этой верой, если Коран говорит, что Христос был вознесён и является живым существом? Христос не мог быть взят на небо мёртвым, потому что мёртвый - это несуществующий с точки зрения ислама. Те, кто мертвы - их нет. В этом смысле говорится, что всякая душа смертна. Как сказано в Экклезиасте - живые знают, что они умрут, а мёртвые не знают, что они мертвы. И о шахидах говорится: вы думаете, что они мертвы, но они живы, а вы не знаете. О Христе - есть хадис, что он умрёт, когда завершится цикл, т.е. во время Армагеддона, до Воскресения.

Теперь слово Алексею, тема которого - "Религиозная подоплёка социальной революции".

А.С.: Сегодня я могу лишь дать краткую характеристику книг Эткинда о хлыстах и Агурского о национал-большевизме. Используя методологию Макса Вебера, Эткинд пытается объяснить некоторые реалии русской революции и русской утопии хилиастическим, остро эсхатологическим сознанием, воплощённом в русском сектантстве. Антимарксистский пафос у них общий - сознание определяет бытие. Но Вебер намного ближе к реальности, т.к. нельзя сказать, что сектанты составляли костяк русской революции. Эткинд прибегает к такой уловке: в этом движении выразились некие структуры сознания, которые - уже в век, когда религия не воспринималась многими как маркер - всплыли на поверхность и подготовили эту бунтарскую стихию.

Г.Д.: После чтения вы пришли к выводу, что революция действительно опирается на религиозные структуры сознания, связанные с финализмом - либо вы считаете, что в данных книгах это не убедительно излагается?

А.С.: Было бы глупо отрицать факт существования таких структур, но что первичнее - они или социально-экономические причины - в этих книгах такой вопрос окончательно не решён.

Г.Д.: Однако ни один исследователь, который бы занимался сугубо социально-экономическими реалиями, не стал теоретиком революции.

А.С.: Согласен, революционная утопия по определению религиозна.

Г.Д.: Можно сказать, что для революционеров сама революция есть некое литургическое действо.

А.С.: Утопия религиозна, даже социальное действие - религиозно. Но Эткинд этого не доказал.

Г.Д.: А он не пишет, что старообрядцы составляли большинство красноармейцев?

А.С.: У меня здесь внешние знания - они не составляли большинство красноармейцев. Известны случаи, когда старообрядчество становилось контрреволюционной силой. Например, в Верхокамье действовала Русская старообрядческая армия, причём беспоповская.

Г.Д.: Но они воевали и против Колчака, и против красных. Мы же не говорим только о красной революции. Зелёные тоже были революционным элементом.

А.С.: У эсеров в регионах было много старообрядцев, но не в центре. А в РСДРП? Калинин? Это не самый яркий деятель.

Г.Д.: Надо исследовать и первичную религиозность евреев, которые приняли участие в революции. Большинство комиссаров - это люди, прошедшие через Хедер, через серьёзный хасидский дискурс. Эти евреи, устанавливавшие советскую власть на местах, исчислялись десятками тысяч - на фоне трёх миллионов местечковых масс, рассеявшихся с началом Первой Мировой. И радикальные мусульмане, кстати, тоже приняли участие в революции на первых порах. <...> Давайте для нашего сборника выберем остро поставленную тему - например, "Троцкий как религиозный тип". Неозилот. Ведь всякое проявление нон-конформизма есть оборотная сторона открытой или скрытой религиозности.

А.С.: У него очень интересные пометки на полях прочитанных книг. Себя он называл "учитель ТФ", т.е. Учитель из Тифлиса. Известно его высказывание, обращённое к людям, подбиравшим ему библиотеку - "антирелигиозную макулатуру прошу мне не подсовывать". Вообще он, кажется, маркировал себя по отношению к Ленину как инкарнацию Христа после Иоанна Крестителя - большее следует за меньшим.

А. Э.: Может быть рассмотреть Сталина?

Г.Д.: Сталин воспринимал религию в клерикальных моделях, через внешние формы. Ну хорошо, можно рассмотреть тему "Троцкий и Сталин как религиозные типы". Т.е. не нужно идти в поиски дробной и ускользающей фактуры, вначале необходимо выработать методику, по которой консолидировать эту фактуру и которая может вырабатываться интуитивными концептными мазками.

А.С.: Во времена военного коммунизма было несколько фигур - Свердлов, Троцкий и другие - вокруг которых группировались люди, и, возможно, клеем были разные типы религиозности, нечто в бэкграунде, разные языки, более им понятные - там была группа семинаристов, кто-то увлекался масонством - это разные модели поведения...

Г.Д.: У всех этих людей был один язык - марксистский. Это во времена народовольцев ещё говорили "от себя", на русском языке, во времена Базарова... тогда ещё говорили что-то сочное: "природа - мастерская, человек в ней - работник". Потом появился марксистский дискурс, в котором заданы парадигмы революции через религию, религии через революцию. Это прежде всего представление о диалектике, о провиденциальном ходе истории, о мессионной функции; - не важно, кому она выпадает - классу, партии, вождю.
Диалектике в марксизме придавался совершенно мистический характер, она приобрела совершенно другую коннотацию, чем у Гегеля или греков. Диалектика стала чудесной тайной, взрывающей изнутри статус-кво, непостижимом образом преодолевающая некую стагнацию.
Это очень интересно в плане исследования того, как формируется язык протеста. Большая часть наших работ посвящена политическим мыслителям в исламе XX века. Среди них нет заслуживающих упоминания фигур, стоявших на консервативных позициях. Т.е. людей-то много, но это в основном функционеры, например - шейх Аль-Азхара Тантави, являющийся прямой противоположностью Кутбу. Никому и не придёт в голову назвать его мыслителем. Всякое мыслительное усилие связано с оппозицией, с преодолением, с глубоким дискомфортом по поводу наличного положения вещей и с поиском того метода и того языка, на котором несогласие может быть описано и эпистомологически, критериально само себе доказано как правомерное.

Теперь - короткий доклад Вадима по Фаррахану.

В.С.: Эта тема несколько выпадает из общего контекста, в котором затрагиваются достаточно универсальные вещи. Речь идёт о "чёрном" исламе в США, где сегодня проживает около семи миллионов мусульман, большая часть которых - это нетрадиционные или этнические мусульмане.

"Чёрный" ислам возник в 30-х годах прошлого века в обстановке теологического голода и поисков адекватных теологических "подпорок" для формирующейся "чёрной" идентичности. У нас у всех на слуху имя Мартина Лютера Кинга - это христианское правозащитное направление сыграло большую роль в развитии позитивного восприятия чёрного гуманитарного движения в белом христианском обществе, т.к. оно взывало к жалости и сентиментальности: мы тоже люди. Сочувствие было вызвано, но всякая идентичность строится по принципу "мы не такие как вы", так что этот фактор не был решающим.

Попытки обращения к различным синкретическим культам, растафари, вуду, "чёрный сионизм", в котором Сионом была Африка - всё это не увенчалось успехом. Плодотворным оказался взрывоопасный синтез идей теософского "Мавританского Храма Науки" и квазиисламских миссионеров из Ахмадийи, который произвёл чёрный политический деятель Фард, появившийся в 30г. в Детройте. Он объявил себя Мессией, Махди, воплощением Бога и второй инкарнацией Христа. В 31г. он встретился с основателем "Нации ислама" Элайджи (Elijah), а в 34г. - "махди" ушёл в "сокрытие", т.е. он просто исчез, и полиция не смогла найти его следов.

Это был мощнейший козырь для Элайджи, объявившего себя "наместником". Он провозгласил "азиатскую нацию", в которую входили все цветные, основательницей всех великих цивилизаций. А белые при этом назывались дьявольским результатом эксперимента 60-ти тысячелетней давности, своеобразным големом. Элайджи переехал в Вашингтон, стал в библиотеке Конгресса изучать ислам, а потом ему пришлось познакомиться с зоной, т.к. он стал первым известным в организации уклонистом (в 42г.), среди к-х позже оказался и боксёр Мухаммад Али. Вышел на свободу он после войны, а организация за это время значительно выросла за счёт притока молодёжи. В 60-х произошёл переломный момент в этой, бывшей до того несколько курьёзной истории - в организацию пришёл радикальный чёрный националист и харизматический оратор - Малькольм Икс (Malcolm X). Если в 53г. в ней было 300 человек, то в 63-м - уже 30тыс.

В 63-м произошёл первый раскол между ним и Элайджи, ставшим к тому времени Элайджи Мухаммадом, "посланником Аллаха". Элайджи на тот момент - при всём своём показном национализме - стал удобной фигурой для американских спецслужб, а Малькольм Икс был неуправляемым радикалом, критиковавшим оппортунизм, к-й он видел в организации. После убийства Кеннеди, он очень нелицепрятно о нём отозвался, что могло настроить против "Нации" всю Америку, включая и чёрных, которые относились к Кеннеди с симпатией. Элайджи наложил запрет на все публичные выступления Малькольма. Вслед за ним фактически был исключён из организации и Мухаммад Али.
Малкольм организовал общество "Мусульманская Мечеть" и в поисках источников финансирования поехал в 63-м в тур по Африке. Затем он совершил хадж, к-й перевернул его мировоззрение. Вернувшись в Штаты он произнёс шахаду, признал Мухаммада последним Посланником и отказался от расизма, призвав принять участие в организации и белых мусульман.

Вскоре он стал работать над созданием надконфессиональной организации "Афро-американский Союз". В 64г. его убили. Убийцами были три члена "Нации Ислам". В чёрной Америке ожесточение против "Нации" было тогда просто грандиозным, т.к. Малькольм был не менее популярен, чем Кинг. На волне этой популярности, на основе его идей, хотя и превратно понятых, были организованы "Чёрные пантеры". Однако они не обладали подлинным лидером с политической интуицией, а "Нация" выжила - и во многом благодаря тому, что Элайджи выдвинул фигуру бывшего виолончелиста и певца Луиса Фаррахана. Его, кстати, и считают основным организатором убийства Малькольма.

Организация укрепилась и просуществовала до 75г., когда умер Элайджи и всё возглавил его пятый сын, превративший "Нацию" в организацию ортодоксального ислама - а затем он вообще отказался от догматов боговоплощения Фарда, расовой исключительности чёрных и пророчества своего отца. В результате организация раскололась - большая часть последовала за ним (он переименовал организацию в Американскую Мусульманскую Миссию, к-я распустилась в 85г.), а меньшая часть - осталась верна идеям Элайджи, оставшись с Фарраханом.

Когда с 85г. у Фаррахана не осталось конкурентов, он фактически стал выразителем политических интересов чёрного населения. В 95г. под его знамёнами около миллиона чёрных прошло маршем на Вашингтон.

Г.Д.: Нас интересует эта тема, потому что это интереснейший пример того, как угнетённая немусульманская группа обращается к исламу в поисках идеологии протеста.

<...>
А. Э.: Под Иерусалимом обретается секта огромных под два метра американских негров...

Г.Д.: Высоких негров ведь специально выводили плантаторы в XVIII веке, это была настоящая селекция. Точно такой же отбор между прочим вели немцы-бароны среди латышских батраков - они выводили огромных заторможенных монстров с низкими лбами, один такой латыш мог работать как трактор - вот такими и были, наверное, латышские стрелки.

<...>
М.Т.: Вы говорили, что в ХХ веке не было исламских мыслителей-консерваторов, а как же, например, Наср?

Г.Д.: Наср - философ, он не занимался политическим мышлением. Он был советником шаха...после смерти Шуона он возглавил его движение, вполне ЦРУ'шное. Бесспорно, что и сам Наср - ЦРУ'шник. Однако можно, пожалуй, назвать индийского мыслителя Маудуди.